У второсортных переводчиков на английский существует нехорошая традиция: делать все краски ярче. Им кажется, что это придаёт тексту литературности.
Например, если в оригинале предложение звучало так:
“Я сел в красное кресло у стены и посмотрел на хозяина дома. Мне почему-то казалось, что ему было грустно”.
То в переводе оно вполне может превратиться в следующее:
“Я плюхнулся в алое кресло у стены и стал таращиться на хозяина дома. На его лице мне мерещилась тень скорби.
Видимо, считается, что использовать обычные слова – удел плохих переводчиков, а хорошие должны в каждую книгу впихнуть весь свой словарный запас. Каждую деталь или эмоцию нужно довести до крайности и выбрать слово, наиболее контрастно подчёркивающее эту крайность.
Не “голоден” – “умираю с голода“.
Не “испугался” – “онемел от ужаса“.
Такие люди напоминают мне реставраторов, мажущих слои яркой краски поверх картины, построенной на слабых оттенках цвета. Чуточку выцвело при переводе? Ничего, сейчас так расцветим, что вовек не выцветет! Кроваво-красный! Ядовито-зелёный!
Литературность – это не обилие редких слов, а умение применять их к месту. Алыми должны быть рассвет, флаг, кровь, и то лишь в подходящие моменты. Кресло красное, потому, что оно – обыденный предмет, не играющий никакой роли в повествовании. Незачем привлекать к нему внимание.
Кроме того, язык оригинала тоже наверняка не беден словами, и если бы автор хотел сделать кресло алым, таким оно и было бы.
Книга описывает происходящее так, как его видит герой. Описательный текст – это впечатления героя от увиденного, проскальзывающие у него в голове. Поэтому на них влияют эмоции самого героя. Когда он спокоен, когда смотрит на не имеющие для него значения вещи – описания будут банальными. Много внимания вы уделяете раскраске кресла, в которое садитесь? Сильно его цвет поражает ваше воображение?
Вряд ли сильно.
С другой стороны, то, что захватывает внимание героя – произведёт на него большее впечатление. Красивый рассвет уже может стать алым, с переливами золота. Диковинный узор на ковре покажется фантасмагорическим, а не просто странным. Эти слова несут в себе оттенок эмоции: чувства героя при взгляде на вещь.
Точно так же герой плюхнется в кресло лишь в том случае, если он устал. Тогда долгожданный отдых в кресле будет для него приятен, и герой уделит ему внимание.
В моменты эмоционального накала окружающий мир – в особенности детали, связанные с тревогами героя – тоже будут казаться ему ярче, значительней. Кровь хлынет из смертельной раны, убитый рухнет на землю. Возможно, даже кресло окажется алым – поскольку герой взвинчен, его сейчас всё шокирует.
И наоборот, даже чудовищные вещи могут сначала не привлечь к себе внимания, не вызвать реакции.