Хотя Sora wo Kakeru Shoujo по-прежнему любопытно, в нём нехватает одной вещи, которая делала Май-Химе/Отоме по-настоящему сказочными: серьёзности.
Генки-девочки были, да. Шутки были. Но поверх всего этого было “Who are those little girls in pain” и аналогичная песня из Отоме, были наивная открытость Арики и тепло во взгляде Мию. Находилась всегда какая-то граница, за которой всё становилось по-настоящему.
Представьте себе, например, сказку о драконе. Совершенно детсадовскую. Прекрасную принцессу украл дракон, и некто Марио М. желает её спасти. (много псевдолитературного бреда)
Но мы все взрослые люди и сказку эту слышали тысячу раз – она уже надоела. Поэтому наша сказка будет постмодернистской: дракон будет кривиться при виде принцессы (ну отвратительно же: розовые волосы!), герой будет водопроводчиком (хотя настоящим постмодерном было бы сделать дракона водопроводчиком!), а в помощь герою достанется Кащей Бессмертный, который переметнулся под другие флаги, хотя и не потерял своих кащейских замашек.
Но вот Марио, одолев колобка, врывается в замок – а принцессы нет. И капли крови на полу. И подпись: “извини, Марио, но принцесса в другом замке. Ха-ха. Твой Джокер”. Марио в бессилии опирается о стену, капли пота текут по его широкому лбу. Сколько ещё это будет продолжаться! Сколько он будет томиться в неведении о судьбе любимой! Он срывает красную кепку и вытирает ей голову, а потом сжимает могучий кулак так, что суставы скрипят…
Или ещё: пока Марио мчится к принцессе, дракон тоскует со своей заключённой. Ему, в общем-то, наплевать, ему денег дали за то, чтобы он принцессу украл – вот он и украл. Ничего личного, просто бизнес. Надо – так надо. Но до чего же его бесит эта самодовольная тупая девчонка! То ей не так, это ей не эдак. Поди подай да принеси! Можно подумать, её не украли, а она на курорт приехала! Проклятая избалованная дура! Скорей бы уж этот Марио… И вдруг в случайном разговоре она проговаривается, что замуж её выдали без её ведома. И принцессой она не просилась быть. Она мечтала приносить людям пользу, но её никогда не спрашивали о её мечтах. Она всегда была пешкой в государственных играх, её мнение никого не волновало. И дракон понимает, что вся эта избалованность – просто её способ отплатить миру, которому удобно видеть в ней лишь капризную принцессу. А на самом деле она просто хрупкая слабая девочка, у которой и мамы-то не было. И тут её, наконец, похищает Марио. Дракон остаётся один. Он ходит по своему замку, пьёт кофе бочками, пишет давно задуманные мемуары, собирает коллекцию фишек с высшими лицами государства (как назло, вечно попадается король!), вешает на стену дартс с портретом Марио-водопроводчика и плюётся в яблочко огнём, а в конце концов случайно заглядывает в бывшую комнату принцессы и вдруг всхлипывает и плачет – совершенно один в пустом замке…
Или ещё: лазерный меч Марио с хрустом рассекает колобка. Две половинки со спёкшейся корочкой на срезах падают на землю. Повисает тишина. Марио неловко опускает меч и оглядывается, чувствуя, что где-то ошибся. Кащей Бессмертный смотрит и не может поверить. Он силится поднять, протянуть руку, но та лишь слабо дрожит. Ноги подкашиваются и Кащей падает на колени. Половина глаза Колобка, подгоревшая с краю, укоряюще смотрит на него.
– Колобоооок! – рыдает Кащей, – Колобооок, мой единственный друг!
Ему всего-то надо было сразить Марио собственной рукой, и тогда он излечился бы от смертельной болезни. А теперь Колобок мёртв и лежит на земле – просто кусок жжёного теста! Он единственный из целого света понимал Кащея, он один без слов знал о тысячах смертей и тысячах жизней, о нескончаемом потоке времени и миллионах лет, смывающих любые эмоции, об этом чудовищном одиночестве, самом страшном из одиночеств, когда ты вроде бы не один, но никому и никогда тебя не понять – и он мёртв! Лишь потому, что послушался Кащеева плана! Смыт и унесён потоком времени, он рассыпется и забудется, и пройдут ещё миллионы долгих, бессмысленных лет – вечность, о которой теперь не с кем будет говорить.
Ладно, кончаю молоть чепуху. Всё это должно было послужить иллюстрацией вот чему: сказка становится серьёзной, когда у героев возникают чувства. Неважно, что служит причиной, главное, что чувства должны появиться. Их нужно показывать. В химе и отоме чувства были по полной программе – и нежность, и ярость, и робкая наивность, и редкая доброта. В соракаке чувств пока нет, хотя базис для них был прекрасный! Какую историю любви можно было бы развернуть между неуверенным в себе подростком-электронным кубом и сердобольной смешливой девчушкой с розовыми волосами. (Ну я вру: хорошую историю любви можно развернуть где угодно, и там же свернуть. Но всё равно кубик – отличный характер)
