void

Я мог бы назвать его начальником, но это неправда. Это не всегда начальник. Иногда начальники глупы, а дело держится на подчинённых. Иногда таких людей несколько.

В чём же разница?
Обычный работник прикрутит свои гайки и уйдёт домой.
Тот, кому нужно, чтобы оно работало, прикрутит гайки и включит прибор. Увидит, что прибор не работает. Найдёт людей, которые помогут ему разобраться в проблеме. Найдёт людей, которые смогут её исправить. Добъётся, чтобы оно работало.
Из дома он позвонит и спросит: не сломалось ли в его отсутствие?

Это человек, который видит цель, и хочет её достигнуть. Большинству участников любого дела наплевать на его исход. Самое большее, на что можно рассчитывать – это солидарность, но никак не преданность делу. Нужны те, кто помнил бы о конечной цели, видел бы лес за ёлками.
Нужны люди, которые мечтали бы видеть дело сделанным.

Разные знакомые – близкие и не очень, – время от времени жалуются, что вот-де, они затеяли что-нибудь, а им никто не помогает. Или помогает, но с ленцой. Или не хочет разделять ответственность. Или они на кого-то рассчитывали, а тот их подвёл.

Запомните. Любое дело тонет без “того, кому нужно, чтобы это работало”.
Если вы начинаете дело, на долгие месяцы и годы этот человек – вы. У вас нет права быть мягким, или ваше дело умрёт. Умрёт из-за вас. У вас нет права “рассчитывать на кого-то” и плакать, если он вас подвёл. Ваша задача в кратчайшие сроки найти ему замену, ваша задача распланировать всё так, чтобы ничьё предательство и ничья халатность не вредили бы делу.
Потому, что если вы этого не сделаете – оно не будет работать. А именно вам и только вам нужно, чтобы оно работало. Это ваше личное дело.

Боитесь – не беритесь. Корабль всё равно потонет, если вы не будете удерживать его на плаву.

Жаловаться могут те, кому кто-то что-то должен. Например, подчинённый может жаловаться на начальника.
Человеку, который хочет видеть дело сделанным, не на кого жаловаться. У него нет начальника. У него есть только собственное, личное желание сделать дело. Если желание сильное – он его сделает, какие бы препятствия не встали на его пути.

Итак, общество – это социальная макро-сеть. Тут можно задать два вопроса.
Первый, не такой интересный: куда деваются выходные данные этой сети?
Второй, любопытнее: какие у нашей сети входные данные?

Человек, как и любое животное, исследует мир. Мозг обрабатывает зрение, слух, осязание, обоняние и вкус. Всё это потребовалось, поскольку человек живёт в быстро меняющемся мире. В особенности потому, что в этом мире у него полно соперников.
Человечество же не имеет конкурентов. Обстановка во внешнем мире статична: этого внешнего мира для нас практически не существует. Нужда в анализе перемен отсутствует.

Можно было бы сказать, что люди конкурируют сами с собой, но это не совсем так: люди конкурируют, как особи, но сеть всё равно остаётся одной. Ведь мы общаемся даже с малознакомыми людьми, а через шесть прыжков от нас наверняка полно наших заклятых врагов. Человеческую сеть сложно разбить на несвязные группы, хотя, конечно, возможно до некоторой степени.

Итак, откуда же сеть берёт входные данные? Вечный двигатель невозможен, и бесконечное переваривание одной и той же культуры кончится известно чем: в полном соответствии с гауссовым распределением сложных случайных величин культура замрёт у какой-то абстрактной константы матожидания. Шутки протухнут, а деревья перестанут быть зелёными.

И тем не менее, даже сейчас, через тысячи лет после появления человечества и через сотни лет после его становления, находятся произведения и слова, способные нас поразить. Конечно, каждое поколение удивляется заново, но ведь нельзя дважды удивиться одному и тому же. Значит, разброс значений ещё достаточно велик, чтобы удивлять нас всю жизнь.

Одно из двух: либо сеть так портит распределение, что оно становится и не гауссовым вовсе, либо сеть возмущается извне. В первом случае всё ясно: мы точно так же бредём в никуда, просто делаем это намного медленней, чем ожидалось. Рано или поздно мы всё равно станем средним арифметическим.
А если верен второй, кто готовит для нас еду, которую мы перевариваем?

А кому он нужен, этот ближайший выход?
Живущим поблизости? Да они и так знают все выходы по пальцам.
Приехавшим в гости? У них в бумажке написано, из какого выхода выходить.
Потерявшимся в чужом районе? Им нужен вход в метро, а не выход.

Эти стрелочки никому вообще не нужны. Единственное их реальное применение – катастрофа в метрополитене, когда сотни людей срочно ищут выход. Но такие катастрофы происходят раз в десять лет, а из сотен людей, быть может, паре человек потребуется помощь в нахождении выхода.

А ещё эти стрелочки светятся. К каждой проведено электричество – по стенам, в муках. Они тускло тлеют оранжевым светом в круглосуточно и великолепно освещаемых переходах метрополитена. Запитаны они, наверняка, от той же электросети, что и потолковые лампы.