Категория: Сочинительство

О приключенческих книгах

Похоже, секрет приключенческих книг – писать только то, что интересно самому. В самом деле, кому нужны неинтересные приключения? С другой же стороны, какой бы глупой не получилась история, если она нравилась автору – найдутся и читатели с тем же фетишом. Кто-то всю жизнь мечтал прыгнуть с парашютом, и истечёт слюной, читая выдуманные подробности инструктажа, погрузки в вертолёт и страха перед прыжком. Другой по пещерам хотел лазить!

Тут часто прокалываются расписавшиеся фантасты. Сначала они бросаются за книгу с интересом, сюжет их забавляет и самим любопытно знать, чем всё кончится. Но книга тянется, а генеральный план начинает надоедать. И тут, где графоман послабее сдался бы, или поступил совершенно правильно – вытер генеральным планом пролитое кофе на стол, пересочинив его заново, – тут именитый фантаст решает, что справится на технике. Рука набита, слог течёт, он уже не школьник – он мастер. Ему под силу писать и против настроения. Нельзя полагаться на волю муз!

И он почти прав.
Но другая половина книги получается неинтересной.

Я это видел дважды у Акунина только что. Один раз в бесконечно плохой “Фантастике”, где и начало-то, кажется, сочинялось с кисленьким лицом, другой – в интригующей “Детской книге”, где вторая половина всё же позёвывает и кося глазами, клонится на бочок. Графоман без стажа сдался бы и перенаправил героя в ещё одно третье место, потому, что путешествия во времени – это, чёрт возьми, интересно, и новые сцены тоже. Не таков Акунин! От сих и до обеда.

Закон забывчивого зрителя

Не в первый раз, пересматривая любимые произведения (длинные), обнаруживаю, что начало в них скомкано. Например, в зецубо сенсее Комори поначалу была не “минайде ё, акенайде ё”. Напротив, она бушевала и орала на всех, кто заглядывал в комнату. К третьему сезону забыли завуча, или как там её, которая вначале утешала Итошики, а потом стала появляться в кат-сценах вместе с Комори. Второй и третий сезон Комори клеится к племяннику Итошики, а в конце первого эту же роль играла завуч. И это бессюжетное комедийное аниме!

Но когда смотришь всё по-порядку, то к изменениям привыкаешь. Так что не стоит, наверное, слишком беспокоиться за забытые сюжетные нитки: если их забыл автор, то забудет и читатель – во всяком случае, при первом прочтении.

О предательстве

Наблюдая за героем “Аватара”, понял, чем предатель и мерзавец может вызывать уважение, и почему иной предатель уважения не вызывает. Дело вот в чём: за предательством частного идеала должно стоять спасение идеала высшего.

Например, герой “Аватара” предаёт свою расу и свой контракт, занимая сторону угнетённых туземцев. Тут два варианта: либо он идеалист, либо перебежчик. Если идеалист, то сражается за справедливость, и ради справедливости перейдёт даже на сторону врага – лишь бы вышло честно. Но герой кричит туземцам: “защитим НАШ мир”, и мы видим: он не справедливости ищет, а просто записался на другую сторону. Забыл о людях, начал считать себя Нави. И понимаем: перебежчик. Меняет родину по колебанию сердца. Понравилось скакать по лианам и седлать птиц – и вот уже мир “его”. Назавтра понравится ещё что-то – и герой опять поменяет порт приписки.

Конечно, кино оправдывает предателя. Земляне сами выставлены мерзавцами, бойня идёт ради выгоды, а не долга. Но ведь герой переметнулся не из-за этого! Иначе бы он крикнул “защитим справедливость”. А раз кричит “защитим нашу землю” – значит, его высшим идеалом была родина, и он этот высший идеал сменил.

Глядя на эту сцену, я представил себе Лелуша на месте героя. Что бы сделал Лелуш? Произнёс бы такую же пафосную речь, а потом – конечно – предал бы Нави! Переметнулся обратно к землянам. Выдал бы им Нави, потом обманул бы их самих. Нашёл бы третью сторону, объединился бы с ней, а потом и её навертел. Подставил бы всех, предал бы каждого, вышел бы мерзавцем из мерзавцев, но как бы он смотрелся по сравнению с главным героем “Аватара”!
Ведь каждое предательство Лелуш совершает во имя одного: во имя счастья своей сестры. Какими бы принципами он не поступался и в чём бы не марал рук, он никогда и ни за что не изменяет этой одной мечте. Поэтому он идеалист, человек со стержнем внутри – пусть ювелирным, но несгибаемым.

То есть, каждый выбрал, что ему важно, и Лелуш потом предал всё остальное ради важного, а герой Аватара предал важное. Вот разница между magnificient bastard и просто bastard.

Игра

Роясь в старых записях, обнаружил следующую игру, цитирую (сам себя!):
Вы задаёте мне тему, я пишу на неё рассказ. Тема любой подробности, от “про пришельцев” до наброска сюжета – нельзя указывать лишь мораль рассказа. В теме можно требовать чего угодно, вплоть до “закончить свой рассказ фразой <…>” или “не использовать слова с буквой Ё”. Чем сложнее и интереснее тема – тем лучше. Длина рассказа и срок исполнения по каждой теме задаются мной. Рассказы будут вывешены в указанные сроки, иначе я трус.

Как выясняется, я уже три года трус! (Не новость, впрочем). Так или иначе, а за мной должок:
Тема: “Внутренний свет” от Альбины.
Тема: “Может ли существовать утопия”. В рассказе нельзя использовать слова добро, зло, а так же, свет и тьма. Это от гостьи !Riska!.
Тема: “Бродячие собаки”. В рассказе использовать фразу “Чтоб ты подавился своей сосиской!” от DreamerNat
Тема: “Звездолет на одном двигателе, 4 прыжка до точки. И чтобы кому-то пришлось выбиратьчтобы в контрабанде был страус.” Задала [Michaux]

Надо бы, всё-таки, написать.

Про фанфикшн

Почему-то на свете дофига людей, пишущих фики. Откуда? В смысле, если сочиняется про других героев, то можно ведь сочинить и про своих? На худой конец, выдернуть героя из сеттинга, дать ему другое имя – и вот тебе готова новая книга.
Тем не менее, пишущих фики куда больше, чем пишущих книги. В разы больше.

Уникальная инструкция!

Как отличить в себе хорошего писателя от плохого за один шаг!

Представьте себе, что вам говорят: “мой друг пишет точно как ты”. Ваша первая мысль:
А. Проклятье. Ещё одним графоманом больше! Конкуренты кусают за пятки!
Б. Хороших авторов нынче мало. Теперь мне будет, что почитать.

(Трактовка ответов)Трактовка ответов:
Преимущественно “А”: Вы, вероятно, графоман.
Преимущественно “Б”: Вы, вероятно, графоман.
Не прошёл теста: Вы, вероятно, графоман.
Сергей Лукьяненко: Вы, вероятно, графоман. (Моя сестра так считает!)
Фёдор Достоевский: Вы, вероятно, из могилы пишете. (Но всё равно графоман).
Александр Сергеевич: Ваш дядя, вероятно, самых честных правил… (170 страниц вырезано)

Об общем и частном

Есть два принципиально разных способа описывать непривычный мир. Первый – от лица живущих в этом мире героев. Поскольку герои живут здесь давно, они привыкли к большим отличиям времени, и будут обращать внимание на отличия мелкие, сиюминутные. Это взгляд на эпоху или мир изнутри.
Второй способ рассказать об эпохе – снаружи. Здесь мелочи ничего не значат, наоборот – автор должен уловить общее, постоянное; то, чем мир живёт.

Смешивать эти два подхода – верный способ породить убожество. На мир нельзя смотреть с двух сторон. Нельзя и жить в нём, и оценивать издалека, только что-то одно.

Глубокие мысли

Я не понимаю, когда люди говорят “вот, в той книге глубокие мысли, а в этой мысли плоские”. Хотя иногда сам так говорю. Для меня это примерно такая же загадка, как для не умеющих читать страница текста. Палочки, закорючки. Постойте, откуда вы взяли вот эту фразу? Прочли её отсюда? Из этих закорючек? Ну дела…

Для меня почти любая книжная мысль одинакова. Одинаково проста. За чрезвычайно редкими исключениями, примеров которым я сейчас и не могу вспомнить, всё, что я читаю в книгах, кажется мне либо совершенно очевидным, либо совершенно произвольным, а чаще и то, и другое. Разница только в запутанности изложенного. Другими словами, “глубокие” и “неглубокие” мысли для меня выглядят примерно вот так:
Каждое утро солнце встаёт на востоке. (Это неглубокая мысль)
Когда дует ветер, листва выросших в поле деревьев шелестит, а листва деревьев в лесу не шелестит, кроме тех, что на опушке. (Это глубокая мысль)

Поэтому я с растерянностью смотрю на людей, которые ругают первое и хвалят второе. Где они тут видят разницу? Ну да, первое изложено проще, но ведь и его можно запутать, а второе распрямить:
На поверхности планеты солнце поднимается с той стороны горизонта, которая противоположна направлению вращения.
Ветер играет листвой там, где достаёт.

Другая проблема в том, что книжные идеи – не физические законы, и логике почти не подчиняются. Из двух предложенных мной идей можно считать более полезной ту, которая сообщает менее очевидную информацию, например, факт вращения земли. Но книжные идеи не сообщают фактов! Это просто точки зрения авторов, которые те аргументируют, по мере возможности, действиями своих же героев. Нельзя сказать, что какое-то положение более достоверно, чем остальные:
Люди думают о других потому, что их заставляют страх и комплексы, поэтому комплексы – природный механизм, скрепляющий наше общество.
Люди думают о других потому, что в них развита эмпатия и они сочувствуют окружающим.
Люди думают о других потому, что для них выгодно заслужить чужую благодарность.
Люди думают о других потому, что так их заставляют годы эволюции: если вид поддерживает своих, выживать каждому становится легче.

Что из этого правильно? Да всё – в какой-то мере. Эти и десятки других причин в каждом из нас объясняют наше поведение. Если пытаться сказать какую-то общую мысль, которая была бы универсально верной, то выйдет только:
Люди могут думать о других по самым разным причинам.

Писатели же делают не так. Они выбирают одну случайную мысль, и наглядно иллюстрируют её всю книгу – игнорируя при этом связанные с ней сложности, что и разумно, поскольку если лезть в мелочи, книжка из художественной превратится в научную. Но как можно из двух произвольных и необоснованных утверждений, из двух личных мнений, выбрать одно и сказать “оно глубже”?

Вот почему, кстати, я никогда до конца не любил эту цитату из Булгакова:
— Позвольте узнать, что вы можете сказать по поводу прочитанного.
Шариков пожал плечами.
— Да не согласен я.
— С кем? С Энгельсом или с Каутским?
— С обоими, – ответил Шариков.

Я вполне допускаю, что можно быть несогласным с обоими ;)

Также я не очень люблю эту цитату и ещё по одной причине, но она не вяжется с темой, и о ней как-нибудь в другой раз.

Знаю, что должен видеть

Загадочный факт в моих способностях сочинителя (за исключением факта их загадочного отстутствия) такой: я сочиняю хорошо, когда не знаю, о чём пишу. Иными словами:

Если я открываю новый текстовый документ.txt в надежде наконец-то записать на электронную бумагу ту офигительную историю, которую я выстраивал в своей голове уже две недели – у меня ничего не получается. Мигом выясняется, что выстроил я максимум пару ярких моментов и две-три необычных детали, а героев как таковых я совершенно не знаю. Хуже того: я не могу с ними ничего поделать, поскольку слишком зажат, опасаясь промазать по заготовленным ярким моментам на таком дальнем разгоне.

Пара попыток – и у меня опускаются руки, поскольку я понимаю, что ни черта не умею. У меня нет фантазии. Я не могу придумать живых героев, с которыми случились бы задуманные яркие моменты. Не могу писать интересно.

Но.

Если я открываю новый текстовый документ без чёткого плана в голове, беру случайного героя, бросаю его в случайную ситуацию и начинаю сочинять ему приключения по принципу “что было бы интересно прочитать”…
Получается интересно.

Удивительно, но получается интересно! Сразу! Я смотрю на свой собственный текст, и думаю: чёрт возьми, я бы заинтересовался такой книгой. Минута чтения – и я уже втягиваюсь в жизнь собственного героя.

Почему?
Почему прекрасные идеи, и даже построенные по всем правилам, с “герой действует”, со всем прочим, даже не добираются до момента, когда случается что-то неожиданное. А сочинение по принципу “сел и пиши” работает, и тем лучше работает, чем меньше я знаю о том, что будет с героем дальше!

Я даже сочинил себе два принципа, которые действительно работают:
1. Никогда не пиши того, что не хочешь писать.
2. Никогда не пиши того, что задумал написать заранее.

p.s. Ах, да, я не объяснил загадочное название поста. Всё просто: когда я знаю, что должен видеть герой, тяжелее представить, что он видит на самом деле ;)

На самом деле видим

Со стороны проще замечать чужие огрехи; одна из постоянно попадающихся на глаза – это недостаточная продуманность, заинтересованность, объяснённость действий персонажей. Вернее, не так: когда действия объяснены, но в эти объяснения не веришь. Когда персонажи говорят одно, а показывают другое.

Darker than Black весь такой, от корки до корки. Все его герои – фальшивы, все чувства – надуманы, всё картонно, но картонно на таком высоком уровне, что можно даже представить себе, будто это не картон.
Но всё равно картон.

Семнадцатая-восемнадцатая серия: молодому парню доверили охранять лишённую сознания девушку-“куклу”, товар для утех богачей. Он влюбляется в неё и пытается спасти, разрывая с мафией и выступая против неё без надежды на успех. Правильно построенный, даже классический сюжет.

Но что мы на самом деле видим?
Девушка – бездушная, пустая, ни выражения в глазах, ни слов, только тело. “Положи у двери”. Влюбиться в ней не во что, поскольку жизни в ней нет. Даже если допустить любовь с первого взгляда и исключительно по внешности, даже если допустить, что герой настолько эмоционален, чтобы поддаться такой неясной любви – он ведь ничего не сказал об этом. Он промолчал о таком важном мотивационном моменте. “Я не понимаю, что со мной происходит! Я знаю, что она мертва, что в ней нет сознания, но не могу оторваться, не могу перестать смотреть на неё!”
Или “Я верю, что она не мертва. Я вижу в её глазах тень не до конца стёртой личности”.
Это – объяснения. Это реакция персонажа на диссонанс в его мозгу, который должен был возникнуть между разумом (“девушка очевидно мертва”) и чувствами (“я не хочу её бросать”).
Но этих объяснений нет. Герой ведёт себя так, будто это совершенно нормально – влюбиться в пустую, бездушную, не обладающую сознанием куклу. Вернее, так, будто влюбиться в принципе необычное дело, но уж если ты влюбился, то мёртвое тело это или что, разницы никакой.
Но как такое может быть?

Стоит только на секунду задуматься, версия режиссёра растворяется, как дым. Враньё. Так не бывает. Он не сказал того, что должен был сказать. И тогда характер героя предстаёт в совершенно ином свете: это молодой дурак, который решил, что может погеройствовать в оплату за то, что ему понравилось тело девочки. То есть, будь он поумнее, он бы просто воспользовался телом, а этому захотелось поиграть в сказку, где он спасает прекрасную принцессу, та открывает глаза и они живут долго и счастливо, я думаю, около недели – потом принцу надоест.
Он не влюблялся ни в кого. Он не хороший. Он просто ребёнок.

Я пишу это, не смотрев серии дальше, но уверен, что и здесь, как и в прошлых сериях, не будет по-настоящему. Будет подделка; подделка, построенная по классическим правилам, но без веры в них, и оттого насквозь фальшивая, хотя и старающаяся говорить о вечном.

Кстати, если бы я придумывал этого героя и хотел сделать его тем, чем, я вижу, его хотели сделать в Darker than Black, у меня бы он сказал другие слова. Не “я влюбился”, не те два предложенных объяснения, а вот что:
– Да, я понимаю, что в этой девушке души нет, и ей всё равно. Но если мы не будем помогать и тогда, когда бесполезно помогать, это будет очень плохо.

В общем-то, нечто похожее прекрасно сказал Лукьяненко, и его слова уже не в первый раз вспоминаются мне, пока я смотрю DtB. “В этом мире много людей, которые готовы помогать в разумных рамках, насколько им позволяют обстоятельства, но ужасно мало тех, кто поможет вопреки разуму. Много таких, кто подбросит бездомному ребёнку монету, мало тех, кто возьмёт его в дом”. Примерно так, если заявится, тьфу-тьфу-тьфу, автор, и скажет, что я переиначил, заранее прошу прощения.